Неточные совпадения
Замечательно даже, что большая
часть этих благодетелей и установителей
человечества были особенно страшные кровопроливцы.
Прочтя нагорную проповедь, всегда трогавшую его, он нынче в первый раз увидал в этой проповеди не отвлеченные, прекрасные мысли и большею
частью предъявляющие преувеличенные и неисполнимые требования, а простые, ясные и практически исполнимые заповеди, которые, в случае исполнения их (что было вполне возможно), устанавливали совершенно новое устройство человеческого общества, при котором не только само собой уничтожалось всё то насилие, которое так возмущало Нехлюдова, но достигалось высшее доступное
человечеству благо — Царство Божие на земле.
Существование
человечества в формах национального бытия его
частей совсем не означает непременно зоологического и низшего состояния взаимной вражды и потребления, которое исчезает по мере роста гуманности и единства.
«Я начинаю любить
человечество по-маратовски: чтобы сделать счастливою малейшую
часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную».
Он думал, как и большая
часть мысливших на тему — Россия и Европа, что в Европе начинается разложение, но что у нее есть великое прошлое и что она внесла великие ценности в историю
человечества.
И, наконец, Чаадаев высказывает мысль, которая будет основной для всех наших течений XIX в.: «У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую
часть проблем социального порядка, завершить большую
часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают
человечество».
Человечество должно было в избранной своей
части принять внутрь себя Христа, обожить человеческую природу слиянием с Христом.
— В нашем отечестве, равно как и в Европе, всеобщие, повсеместные и ужасные голода посещают
человечество, по возможному исчислению и сколько запомнить могу, не
чаще теперь как один раз в четверть столетия, другими словами, однажды в каждое двадцатипятилетие. Не спорю за точную цифру, но весьма редко, сравнительно.
В первое время все были как будто ошеломлены. Что же, ежели такие порядки заведутся, так и житья на промыслах не будет. Конечно, промысловые люди не угодники, а все-таки и по
человечеству рассудить надобно.
Чаще и
чаще рабочие вспоминали Карачунского и почесывали в затылках. Крепкий был человек, а умел где нужно и не видеть и не слышать. В кабаках обсуждался подробно каждый шаг Оникова, каждое его слово, и наконец произнесен был приговор, выражавшийся одним словом...
— Ну, батюшка, — обратился он как-то резко к Неведомову, ударяя того по плечу, — я сегодня кончил Огюста Конта [Конт Огюст (1798—1857) — французский буржуазный философ, социолог, субъективный идеалист, основатель так называемого позитивизма.] и могу сказать, что все, что по
части философии знало до него
человечество, оно должно выкинуть из головы, как совершенно ненужную дрянь.
Он предлагает, в виде конечного разрешения вопроса, — разделение
человечества на две неравные
части.
Распавшись в Адаме, существо наше снова воссоединилось во всех
частях своих,
человечество стало церковию и, как вновь обретенная невеста, сочеталась с небесным женихом своим.
То же и с той массой людей, которая всегда не один по одному, а всегда сразу под влиянием нового общественного мнения переходит от одного устройства жизни к другому. Масса эта всегда своей инертностью препятствует быстрым, не проверенным мудростью людской,
частым переходам от одного устройства жизни к другому и надолго удерживает всякую долгим опытом борьбы проверенную, вошедшую в сознание
человечества истину.
Другое отношение — это отношение трагическое, людей, утверждающих, что противоречие стремления и любви к миру людей и необходимости войны ужасно, но что такова судьба человека. Люди эти большею
частью чуткие, даровитые люди, видят и понимают весь ужас и всю неразумность и жестокость войны, но по какому-то странному повороту мысли не видят и не ищут никакого выхода из этого положения, а, как бы расчесывая свою рану, любуются отчаянностью положения
человечества.
Как очень редко отдельный человек изменяет свою жизнь только по указаниям разума, а большей
частью, несмотря на новый смысл и новые цели, указываемые разумом, продолжает жить прежнею жизнью и изменяет ее только тогда, когда жизнь его становится совсем противоречащей его сознанию и вследствие того мучительной, точно так же
человечество, узнав через своих религиозных руководителей новый смысл жизни, новые цели, к которым ему нужно стремиться, долго еще и после этого познания продолжает в большинстве людей жить прежней жизнью и приводится к принятию нового жизнепонимания только сознанием невозможности продолжения прежней жизни.
— К сожалению, ты прав… Подводная
часть мужской храбрости всегда заготовляется у себя дома. Эти милые женщины кого угодно доведут до геройства, которому
человечество потом удивляется, разиня рот. О, как я теперь ненавижу всех женщин!.. Представь себе, что у тебя жестоко болит зуб, — вот что такое женщина, с той разницей, что от зубной боли есть лекарство, больной зуб, наконец, можно выдернуть.
Так делалось, делается во всем
человечестве: у китайцев, индейцев, магометан, у нас в народе; так делается в роде человеческом, по крайней мере в 0,99 его
части.
(Все
человечество Каштанка делила на две очень неравные
части: на хозяев и на заказчиков; между теми и другими была существенная разница: первые имели право бить ее, а вторых она сама имела право хватать за икры.)
По
части этнографии и статистики ему небезызвестно было, что
человечество разделяется на две отдельных породы: chevaliers и manants, из коих первые храбры, великодушны, преданны и верны данному слову, вторые же малодушны, трусливы, лукавы и никогда данного слова не выполняют.
Виноват ли смертный, если Небо, открывая для Монаршей добродетели поле бесконечное, полагает границу нашей любви, признательности, самому удивлению; если, даруя Своим орудиям некоторую
часть прав Своих, оставляет нас, обыкновенных людей, в тесном кругу
человечества?
В тот самый период времени Роберт Овэн написал и издал первую из семи
частей «Книги нового нравственного мира», долженствующей заключать в себе изложение науки о природе человека. Такой книги доселе недоставало
человечеству, и автор будет ее защищать против всех, которые сочтут своим долгом или найдут выгодным нападать на нее.
Его обвиняли как утописта, мечтающего переделать все
человечество, ему доказывали необходимость безуспешности его стремлений; но в то же время большая
часть противников не могла не согласиться, что очень было бы хорошо, если бы предположения Овэна были осуществимы.
О том, как различается череп негров и других низших племён
человечества — от черепа народов образованных, мы полагаем излишним распространяться. Кому не известно странное развитие верхней
части черепа у этих племён, доходящее до того, что у некоторых, напр., у новоголландцев, почти вовсе нет верхних
частей мозга? И кому, вместе с тем, неизвестно, что в отношении к развитию умственных способностей эти племена стоят несравненно ниже народов кавказского племени?
Мечтая о начале божественного Сиона, явился он к людям, и
человечество представилось ему худшею
частью своею — Византиею.
Уже и теперь среди антропологов и врачей все
чаще раздаются голоса, указывающие на страшную однобокость медицины и на весьма сомнительную пользу ее для
человечества.
Один ученый сделал расчет, что если
человечество будет удваиваться каждые 50 лет, как оно удваивается теперь, то через 7 000 лет от одной пары разведется людей столько, что если бы их тесно прижать плечо с плечом по всему земному шару, то поместится на всем земном шаре только одна двадцать седьмая
часть всех людей.
В том, что Федоров говорит при обосновании своих идей о семейном характере
человечества, о любви сынов к отцам и о культе предков, как существенной
части всякой религии, содержится много глубоких истин.
Человечество долгие века жило непосредственной социально-органической жизнью, причем все общественные формации, даже и самые тяжелые, освящались силою давности и утверждались религиозной санкцией: касты, рабство, крепостничество рассматривались как непреложные и почти богоустановленные устои жизни, благодаря чему они утрачивали
часть своей ядовитости и тяготы.
Не история
человечества есть
часть истории природного мира, а история природного мира есть
часть истории.
Но как печален для человека возврат к раю, после того как
человечество разделилось и
часть его отпала в ад.
— Здорово, Вася! — начал он, садясь. — Я за тобой… Едем! В Выборгской покушение на убийство, строк на тридцать… Какая-то шельма резала и не дорезала. Резал бы уж на целых сто строк, подлец! Часто, брат, я думаю и даже хочу об этом писать: если бы
человечество было гуманно и знало, как нам жрать хочется, то оно вешалось бы, горело и судилось во сто раз
чаще. Ба! Это что такое? — развел он руками, увидев веревку. — Уж не вешаться ли вздумал?
Жизнь
человечества совершенствуется только вследствие уяснения религиозного сознания (единственного начала, прочно соединяющего людей между собою). Уяснение религиозного сознания людей совершается всеми сторонами духовной деятельности человеческой. Одна из сторон этой деятельности есть искусство. Одна из
частей искусства, едва ли не самая влиятельная, есть драма.
То, что все учения великих умов
человечества так поражали людей своим величием, что грубые люди придавали им большей
частью сверхъестественный характер и признавали основателей их полубогами, — то самое, что служит главным признаком значительности этих учений, — это самое обстоятельство и служит для книжников лучшим, как им кажется, доказательством неправильности и отсталости этих учений.
Дикий, угрюмый взор, по временам сверкающий, как блеск кинжала, отпущенного на убийство; по временам коварная, злая усмешка, в которой выражались презрение ко всему земному и ожесточение против
человечества; всклокоченная голова, покрытая уродливою шапкою; худо отращенная борода; бедный охабень [Охабень — старинная верхняя одежда.], стянутый ремнем, на ногах коты, кистень в руках, топор и четки за поясом, сума за плечами — вот в каком виде вышел Владимир с мызы господина Блументроста и прошел пустыню юго-восточной
части Лифляндии.
Шигалев «предлагает, в виде конечного разрешения вопроса, — разделение
человечества на две неравные
части.
Мало того: как всегда бывает, наука признала именно это случайное, уродливое положение нашего общества за закон всего
человечества. Ученые Тиле, Спенсер и друг. пресерьезно трактуют о религии, разумея под нею метафизические учения о начале всего и не подозревая, что говорят не о всей религии, а только о
части ее.
Большая
часть политической и общественной жизни современного
человечества не есть реальная онтологическая жизнь, это фиктивная, иллюзорная жизнь.
Церковный народ, церковное
человечество составляет неотъемлемую
часть исторической жизни церкви на земле.
В этом смысле коммунистический интернационализм есть уже явление нового средневековья, а не старой новой истории, и к новому средневековью нужно отнести всякую волю к религиозному объединению, соединению разорванных
частей христианского мира, волю к универсальной духовной культуре, обнаруживающуюся в высшем духовном слое современного
человечества.
И как изменения эти для отдельного человека совершаются так постепенно, что никогда нельзя указать тот час, день, месяц, когда ребенок перестал быть ребенком, а стал юношей, и юноша мужем, а между тем мы всегда безошибочно знаем, когда переходы эти уже совершились, так точно мы и не можем никогда указать на те годы, когда
человечество или известная
часть его пережила один религиозный возраст и вступило в другой, следующий; но так же, как мы знаем про бывшего ребенка, что он стал юношей, мы знаем и про
человечество или
часть его, что оно пережило один и вступило в другой, высший, религиозный возраст, когда переход этот уже совершился.
Но, во всяком случае, указание Христа на то, что он есть второе лицо троицы и искупляет грехи
человечества, занимает самую малую и неясную
часть Евангелия.